Шахматы. Ефименко: "Девушкам нельзя говорить ничего негативного!"

Украинский гроссмейстер Захар Ефименко оказался одним из немногих тренеров, которые приехали со своей подопечной на чемпионат мира в Ханты-Мансийске. Он помогает 18-летнему гроссмейстеру из Казахстана Жансае Абдумалик, которая уверенно прошла два первых этапа чемпионата мира. Как говорится, личное присутствие сработало… — Захар, насколько велика роль тренера в современных шахматах? — Мне кажется, с годами она только возрастает… Объем информации постоянно увеличивается, одному игроку становится не под силу справиться с этим потоком и, соответственно, качественно подготовится к партии. Нужен кто-то, кто готовил бы ему готовые рецепты, как действовать в любой возникающей ситуации. — Если в былые времена тренеры ездили со своими подопечными на турниры, то теперь в моде дистанционная помощь. Для чего вы в Ханты-Мансийске? — Тренер, который находится на месте, всегда будет в выигрыше. Ведь он может оперативно реагировать на изменение ситуации в отличие от помощникапо скайпу. Например, идёт тай-брейк, соперницы сталкиваются в какой-то дебютной системе, и нужно срочно найти усиление. Когда сидишь дома, ты просто ничем не сможешь помочь своему игроку, а здесь я пришел с ноутбуком, разобрался и помог. — Вашей подопечной важно в течение партии время от времени оглянуться в зал, и увидеть своего тренера, почувствовать вашу уверенность? — Для Жансаи — важно. Перед чемпионатом мы обсуждали, стоит ли мне ехать с ней, но она настояла на том, чтобы я был вместе с ней. И поддерживал психологически, и мог оказать быструю шахматную помощь. Когда я рядом, она чувствует себя чуть более уверенно. Мне трудно это объяснить, но я готов сделать все, что поможет ей выступить лучше. Ее мама все время рядом, я же не провожу в зале много времени: сижу часик, после чего ухожу. Битва началась, и я иду работать дальше. — Как шахматы изменились с точки зрения тренерской работы? — Шахматы стали более компьютерными,точными, больше игры "ход в ход",теперь мало кто мыслит планами, расплывчатыми оценками. Все стало гораздо жестче. От тренера требуется провести всю эту "работу мысли", выдав только готовый ответ. В конце концов, компьютер у всех один и тот же, но далеко не всегда игрок может в полной мере воспользоваться его подсказками. И ты должен разложить каждую позицию, которую рекомендуешь спортсмену, на "опасно" и "безопасно". Мне вспоминается история, когда мы с Карякиным работали на Крамника. Компьютер в какой-то позиции показывает три линии "нулей", и Сергей спрашивает: "Владимир Борисович, что здесь выбрать?" Крамник посмотрел на него, и говорит: "Серёж, так для этого я посадил за комп тебя, а не тетю Маню с улицы…" Умение из большого многообразия выбрать перспективную линию — большое дело. Конечно, очень важна психология, другие аспекты, но хороший тренер от плохого отличается тем, что умеет давать разницу, видеть то, чего невидят другие. — Помогает ли вам то, что вы продолжаете активную практику? — Безусловно. Я сам играю и на своей шкуре испытываю те же позиции, ощущаю, где есть смысл "копать", а где это бессмысленно… Ты смотришь, компьютер говорит: "всё в порядке", а ты пойди за доской докажи, что у тебя все в порядке. — Чем хорошая работа отличается от плохой? — Надо уметь глубоко изучать позицию — этому я научился, работая с Крамником, — смотреть за обе стороны, находить скрытые ресурсы позиции не только за себя, но и за противника. А, главное, у подопечного должно быть чёткое понимание, что ему дальше делать. Я знаю тренеров, которые вообще не ставят оценок — выдают блок анализов, и пусть подопечный разбирается уже сам. Это — плохая работа. — Тренер должен менять своего подопечного? — У каждого по-своему… Лично я считаю, тренер должен найти слабые стороны у своего игрока, и попытаться их исправить. Например, с той же Жансаей передо мной работал Чучелов, он научил ее каким-то дебютам, и она продолжает их играть. Я не заставляю ее переучиваться, лишь стараюсь устранить недостатки, которые вижу. Если мы посчитаем, что ей надо изменить дебют, то займёмся и этим. — То есть адаптируете свою работу под силы и слабости подопечного? — Конечно. Было бы странно подходить с одинаковыми рамками и к Крамнику, и к Абдумалик. Им нужен разный объем информации, уровень детализации. Я могу его подготовить и для Жансаи, для меня это не проблема. Проблема в том, что она его просто не запомнит и не воспроизведет на доске. Надо оптимизировать. — А как игроки умудряются вбивать в мозг всю эту тучу вариантов? — Это общая проблема, и каждый решает её по-своему. У кого-то лучше память, у кого-то хуже. Но в целом, наметилась тенденция, что стали играть "попроще". Редко кто идет на длинные счетные варианты вроде системы Ботвинника или меранского варианта. Все как заведённые играют итальянскую или русскую партию, "Берлин" и т.д. Белыми мало кто борется за дебютный перевес, чаще выдают какие-то 1. Nf3, 2. g3, 1. b3… — Люди не хотят рисковать или не могут запомнить? — Скорее — запомнить. На одну-две партии это еще можно, но постоянно держать в голове все варианты — сложно. Так что приходится играть надежней. — Ты работал и с мужчинами, и с женщинами. Есть ли специфика? — Девушкам нельзя говорить ничего негативного! Для них это — большой стресс. Мужчин негатив, наоборот, взбадривает, заставляет их преодолевать проблему. Тут надо помягче, сказать то же самое, но другими словами. Например, сказать, что она очень талантливая, но ей надо что-то немного улучшить (улыбается). — А в психологии, настрое на игру? — У девушек это чуть ли не 50% успеха! Порой настроение даже важнее дебютной подготовки. Надо научиться передавать своей подопечной уверенность в себе. Для мужчин все это не имеет большого значения. Готов, выспался — порядок. Труднее бывает даже не перед партией, а после, особенно если проиграла. Надо вселить уверенность, помочь забыть о неудаче, чтобы ни в коем случае не "поплыть". Шахматы — длительный процесс, она партия часто ничего не решает…